Вспомнилось стихотворение, найденное на просторах мп, вернее оставленное одним из пользователей в комментариях к посту одной девушки, и занесённое мной в избранное.

Владимир Высоцкий 

ЕНГИБАРОВУ — ОТ ЗРИТЕЛЕЙ

Шут был вор: он воровал минуты —

Грустные минуты, тут и там, —
Грим, парик, другие атрибуты
Этот шут дарил другим шутам. В светлом цирке между номерами
Незаметно, тихо, налегке
Появлялся клоун между нами
Иногда в дурацком колпаке.Зритель наш шутами избалован —
Жаждет смеха он, тряхнув мошной,
И кричит: “Да разве это клоун!
Если клоун — должен быть смешной!”Вот и мы… Пока мы вслух ворчали:
“Вышел на арену, так смеши!” —
Он у нас тем временем печали
Вынимал тихонько из души.Мы опять в сомненье — век двадцатый:
Цирк у нас, конечно, мировой, —
Клоун, правда, слишком мрачноватый —
Невеселый клоун, не живой.Ну а он, как будто в воду канув,
Вдруг при свете, нагло, в две руки
Крал тоску из внутренних карманов
Наших душ, одетых в пиджаки.Мы потом смеялись обалдело,
Хлопали, ладони раздробя.
Он смешного ничего не делал —
Горе наше брал он на себя.Только — балагуря, тараторя, —
Все грустнее становился мим:
Потому что груз чужого горя
По привычке он считал своим.Тяжелы печали, ощутимы —
Шут сгибался в световом кольце, —
Делались все горше пантомимы, 
И морщины глубже на лице. Но тревоги наши и невзгоды
Он горстями выгребал из нас —
Будто обезболивал нам роды, —
А себе — защиты не припас. Мы теперь без боли хохотали,
Весело по нашим временам:
Ах, как нас прекрасно обокрали —
Взяли то, что так мешало нам! Время! И, разбив себе колени,
Уходил он, думая свое.
Рыжий воцарился на арене,
Да и за пределами ее.Злое наше вынес добрый гений
За кулисы — вот нам и смешно. 
Вдруг — весь рой украденных мгновений 
В нем сосредоточился в одно. В сотнях тысяч ламп погасли свечи.
Барабана дробь — и тишина… 
Слишком много он взвалил на плечи
Нашего — и сломана спина. Зрители — и люди между ними —
Думали: вот пьяница упал… 
Шут в своей последней пантомиме 
Заигрался — и переиграл. Он застыл — не где-то, не за морем —
Возле нас, как бы прилег, устав, —
Первый клоун захлебнулся горем, 
Просто сил своих не рассчитав.Я шагал вперед неукротимо, 
Но успев склониться перед ним.
Этот трюк — уже не пантомима: 
Смерть была — царица пантомим! Этот вор, с коленей срезав путы, 
По ночам не угонял коней. 
Умер шут. Он воровал минуты —
Грустные минуты у людей. Многие из нас бахвальства ради 
Не давались: проживем и так! 
Шут тогда подкрадывался сзади
Тихо и бесшумно — на руках… Сгинул, канул он — как ветер сдунул!
Или это шутка чудака?.. 
Только я колпак ему — придумал, —
Этот клоун был без колпака.

1972 г.

Атмосферный пост такой… с настроением) спасибо)